Посвящается Надымгазпром. Лично Арсланбаев Фарид
Гарифовичу и Алимов Рафаель Шавиговичу и лично Пилоту.
Я, волею Всевышнего, оказался за Полярным кругом. Кто открывал месторождение
газа, кто гнался за деньгами, кто за романтикой, кто за самоутверждением.
Но, увы, бывают такие, как Я.
Оказался я рядом с Обской губой на одном из месторождений газа, занимался
ремонтом квартир, для вахтови-ков. Бригада вахтовиков представляла
прекрасный коллектив во главе двух руководителей, как выяснилось в
последствии татар. Прекрасные люди, открывавшие Ямал. Однажды, сидя
за столом, мы несколько расслабились огненной водой. Опытный глаз
низенького татарина, во мне увидел то, что людей поднимает на девятый
вал, или бросает в пучину морскую. Но я, как всегда, не придал этому
значения. Навсегда остались в моей памяти мои дорогие покорители болот
и заснеженных прерий. Мои дорогие предки Чингисхана.
Издавна известно, что друг человека - Собака. Вот такой пес жил у
нас. Него была интересная кличка - Пи-лот. Может, ему дали кличку
в память друзей--вертолетчиков, разбившихся у нас на глазах, не знаю.
Просто был Пи-лот. По рассказам, это был полу волк, полу собака. Пилот
был очень умен. Частенько сидел ночами и лаял в тундру. Может, вспоминал
своих предков, может, еще что-то. Непонятно. Но это дикое зрелище.
Сидит огромный черный, лохматый пес, подняв голову громко лает. Что
он в этот миг вспоминает? Может он бежит по заснеженным холмам за
оленем, гонимый генами волка, за добычей. Трудно его понять. Жуткое
зрелище. Это продолжалось очень часто, и меня это навело на мысль,
что люди тоже лают или, говоря человеческим языком, ропщут на судьбу.
Нет, чтобы преодолевать трудности, идти и воспарять к небесам, мы
сидим на месте и лаем, просто лаем.
Пилот был свободным, был предан людям, но был безжалостным охотником.
Олень, песец - это всегда было у его ног.
Северное сияние окутывало небо, тишина в заснеженных сугробах, но
лишь далекий лай во тьму разбивал ропот неуверенности и разбитой ладьи.
Как-то ночью мы шли по тундре. Пилот был с нами. В отличие от нас,
он прекрасно слышал каждый шорох и понимал тундру. Я, то и дело, поглядывал
на него, потому как знал, что встреча с росомахой, а то еще хуже с
полярным волком, не входила в мои планы. Кто, в конце концов, будет
заканчивать этот рассказ? Пилот то и дело выбегал вперед, вдыхал в
себя воздух, и прятался за нас. В моей душе начала закрадываться тревога.
Впереди был враг, а еще точнее огромный местный хозяин (по моим соображениям)
Я уже начал останавливаться как Пилот, говоря своему начальнику: "Мол,
хватит идти". Но начальнику была "тундра по колено".
Хорошо, что за нами ехала машина, она нас и подобрала. В последствии
все с меня смеялись, так как, оказывается, что Пилот слышал шорох
зайцев или в том направлении у него была кладовая запасов, или зарыт
песец, и он просто не хотел показывать место, и, следовательно, туда
идти.
Мы дико подружились с ним, и со всей вахтой тоже, было просто очень
"сильное чувство локтя". Недели пробегали незаметно, и очень
заметно было время. Меня к себе незримо звала "долбаная цивилизация".
Ямал оставляю ямальцам. Газу не мешаю идти, в конце концов, он и меня
немного накормил. Наступило время улетать.
До этого был буран, и даже атеисты просили Бога, чтобы в этот день
не было бурана. Пилот стал нервничать, чувствовал, что приходиться
расставаться. Мой дорогой Тундровый Друг, я бы взял тебя с собой,
но там асфальт вместо снега, там нет бескрайних заснеженных прерий,
по которым можно бегать и окутывать взглядом белые холмы. Там много
людей и масса телефонов. Каждое утро и день, и ночь, как и ты, Пилот,
мы думаем о том... Короче ты меня понял.
Послышался звук небесной стрекозы, которую здесь называют бортом,
а у нас просто вертолетом. Все потихоньку ринулись к борту, потому
как зимой, в тундре, через пять минуть белыми становятся и тундра
и человек.
Пилот, мой Друг Пилот, кто будет меня по ночам будить своим лаем?
Пилот, Дружище ты четвероногое, прощай! Вахта к тебе снова вернется,
только я не вернусь. Мы молча смотрели друг на друга, я его потрепал
по волчьему загривку и подумал: " Почему мы, люди, не можем хоть
немного уважать друг друга?" Пилот, прощай, поехал я на свои
семейно-жизненные разборки, а ты, бегай и вспоминай меня, как я тебя.
Мы погрузились в вертушку, летчики начали подгонять меня, мол, хватит,
свидание и расставание закончено. Я сел в вертушку. Пилот остался
сидеть неподвижно. Он не лаял, не скулил, он просто сидел и только
молча смотрел. Вахта тоже молчала, и несколько секунд воцарилось тундровое
молчание. Пилот сам оставил себе тундру, он сам сделал свой выбор.
Северная Собака была крепче, чем человек, в своих собачьих переживаниях.
Мы взлетели. Сквозь пелену снега, он неподвижно сидел на взлете. Пилота
ждала тундра, а меня Бог, семья и теплое солнце. Пилот, если сможешь
прочесть - это для тебя! Вот так!
16.12.2001.
К.В.Н.
Козелько Владимир Николаевич
